«Ссылка для отбросов»
В многослойной системе государственного образования на низшей ступеньке, по вниманию властей и расположению в чиновничьих адресно-телефонных справочниках, затерялись коррекционные школы-интернаты седьмого и восьмого видов для воспитанников с задержкой психического развития и легким умственным отклонением.
Сюда в основном определяют сирот и асоциальных детей, которые не тянут общеобразовательную программу. Финансируют эти учреждения по остаточному принципу, хуже детских домов. По логике чиновников деньгами должны помогать родители. Но поди убеди алкоголиков, готовых за бутылку продать родное дитя, что школе нужны зубная паста и туалетная бумага.
- Мы ссылка для отбросов и живем как отбросы, - в октябре признался корреспонденту «Комсомолки» воспитатель школы-интерната в поселке Ефимовский, в трехстах километрах от Петербурга. Прокурорская проверка нашла десяток грубейших нарушений - от отсутствия медицинской лицензии до обваливающегося потолка в спортзале.
Недавно общественность вспомнила про школу-интернат на другом краю Ленинградской области, в Волосовском районе. До развала Союза она располагалась в тихом парке деревеньки Татьянино. Деревянную постройку признали пожароопасной. Для школы спроектировали, как говорят, шикарное здание с подсобным хозяйством поближе к цивилизации, в километре от райцентра. Тогдашний директор Алевтина Пономарева счастливо потирала руки, любовалась чертежами и охотно согласилась на временный переезд в деревню Худанки, с ударением на второй слог. Это еще дальше от Волосово, в стороне от дороги.
Детей разместили в кирпичной двухэтажке барачного типа с двумя пристройками. Раньше тут жили сезонные бригады по сбору урожая - моркови и картофеля.
- На Руси что временно, то постоянно, - вздыхают учителя. - Лет десять «барак» реконструировали, приспособили под жилье. Власть вроде как откупилась от детей и от нас и про переезд забыла.
Милые приветствия
Шоссе от Волосово в Худанки символично начинается небольшим погостом и церквушкой при нем. С приближением к школе-интернату пейзажи печальнее, поток машин редеет, тишина обступает. В голове крутится строчка из песни «Пилот»: «Мы сменили воздух на черную копоть и гарь, мы сменили хлеба на газоны с поникшей травой».
Что городскому человеку в радость, то детям-коррекционникам - в тягость. Зимой в Худанках гробовое спокойствие. Это дачная деревня. Преподаватели и воспитатели приезжие, из Волосово или соседних Терпилиц. Десятка полтора худанковских дворов прочно засыпало снегом. Редкие собаки на цепи без лая снуют вдоль будок.
Похмельный мужичок-абориген покусывает роскошные, пожелтевшие от хронического курения усы и с неподдельным, а потому простительным любопытством заглядывает в кабину нашего микроавтобуса и тычется в приборную доску. Попутно машет в сторону школы. Там встречает нечищеная убогонькая игровая площадка с кривыми баскетбольными щитами без колец, качелями, турником, столбами для волейбольной сетки.
Из окон с красными рамами детвора выглядывала охотно, но осторожно. Махала рукой. Милые приветствия мальчишки разбавляли вытянутым средним пальцем. Это сиротские, они живут в четырех стенах круглые сутки, семь дней в неделю. Приезды волонтеров и нечастые экскурсии - вот, пожалуй, и вся социализация.
Припарковались вплотную к школе. Директор Людмила Козлова, которая в должности с осени, сидела в рабочем кабинете и подняла трубку стационарного телефона.
- Извините, у меня работа: контролирую воспитательный и учебный процесс, - вежливо осадила нас, жаждавших общения, женщина. - К вам не вый-ду, ни минуточки свободной. Про Стаса ничего не скажу.
Четырнадцатилетний Стас Дебатов (фамилия изменена. - Прим. ред.) вырос в неблагополучной многодетной семье в двухтысячном поселке Курск Волосовского района. До ребенка пьющим родителям, в общем, не было дела. Вырастила его улица, заставила жить по пацанским законам, при-учила к сигаретам, а потом и к наркотикам.
Старший брат госпитализированного: "Отношения со Стасом не поддерживаю"
Записал Александр ЕРМАКОВ
- Отношения с ним не поддерживаю. Но спрашивал, на фига куришь, говорил, толку никакого не будет. А ему по барабану, - объясняет свое равнодушие старший, двадцати одного года от роду, брат Евгений. - О наркоте не слышал, потому что сам никогда ерундой не увлекался, но, зная Стаса, вполне допускаю.
Мальчик ходил в обычную школу. Не без способностей, смышленый, но с поведением беда.
- Интеллектуальное развитие неплохое, была бы семья приличной, - характеризуют Стаса.
Учителя ладу с ним не знали и пожаловались в районную администрацию. Психолого-медико-педагогическая комиссия «пригвоздила» Стаса заключением «умственная отсталость» и определила в Худанки.
Дебатова приняли в статусе домашнего ребенка. К родителям - между Курском и Худанками тридцать километров - ездил на выходные. Бывало, подолгу не возвращался.
А в сентябре прошлого года и вовсе не явился. Шли месяцы, в школе-интернате знали, что Стас в Курске болтается, гуляет и бездельничает.
У Стаса остановилось сердце - организм не вынес метадона.
Забота поперек горла
К февралю Людмила Козлова добилась, чтобы подростка определили в сиротскую группу из двадцати пяти человек с круглосуточным пребыванием в Худанках. Основание - родители не обеспечивают обучение ребенка.
- За Стаса боролись, - уверяют учителя. - Мы сами ездим по семьям. Проблема в том, что из 96 воспитанников у десяти порядочные родители, с ними еще находим общий язык. У детей-то олигофрения натянутая. Не то что они родились слабоумными, их такими асоциальная жизнь сделала. Матери и отцы родных детей на бутылку променяют.
Девятова привезли в школу восьмого числа. Парню учительская забота встала поперек горла. Девятнадцатого февраля в социальной сети он устроил переписку с товарищем-сверстником.
«Когда к нам?» - спросил Сергей, видимо, имея в виду Курск.
«Б..., я даже и не знаю».
«Зае...л, убеги оттуда, тебе ведь как нех...».
«Б..., я не раз пытался, и ловили, твари».
«Че, вы больше не бахаете?» - поинтересовался Сергей, употребив слово, которое в лексике современной молодежи прочно связывается с употреблением наркотика.
«Че, дурак, мы тока недавно», - ответил Стас.
«Бахнули?»
«Ну да».
«Ты натуральный нарк, - отреагировал Сергей. - С..., наркоман е...ный».
«Ты зае...л про это писать, даун, если у меня заметят, мне п...ц».
Не знали, чем лечить
Через три дня, накануне Дня защитника Отечества, чествовали мужской коллектив школы-интерната. Собрали мальчишек.
Девятов и шестнадцатилетний сирота Саша Баранов (фамилия изменена. - Прим. ред.), которого прозвали Маугли, веселились вместе со всеми, а потом куда-то делись. Скоро вернулись и потеряли сознание.
У ребят остановились дыхание и сердце. Их чудом вернули с того света. Врачи не решались на транспортировку коматозных пациентов. Полтора часа Дебатову и Баранову делали непрямой массаж сердца и мешком амбу - ручным аппаратом искусственной вентиляции легких - вкачивали воздух в бездыханные тела. Сердца запустили, довезли-таки до волосовской больницы в критическом состоянии и поместили в реанимацию.
Медики терялись в догадках. В карты записали кому неясной этиологии. Подозревали передозировку, но чем лечить, не знали. Средство для нейтрализации типичных наркотических веществ не действовало.
Четверо суток юнцов продержали на интубации легких, изредка они приходили в сознание.
- Что случилось, чего объелись? - спрашивали их.
- Только курили, я - девять сигарет «Петр Первый», - прошептал Стас.
23 февраля эксперты отдыхали, и только 24-го, под нажимом следствия, им экстренно отправили анализы. Исследование показало, что дети отравились метадоном - синтетическим опиоидным наркотиком, который в медицине используют для снятия героиновой зависимости.
- Организм аккумулирует его 72 часа, поэтому мальчики были крайне тяжелыми, - пояснили врачи.
Придя в себя, Стас признался:
- В спортзале полезли в куртку к физруку за сигаретами, нашли вещество и попробовали.
Людмила Козлова: "Я разгребаю то, что мне осталось от прошлого директора"
Записал Александр ЕРМАКОВ
Слухам не придавали значения
Уголовное дело возбудили по незаконному обороту наркотиков. Тридцатилетнего преподавателя физической культуры Андрея Мисника арестовали. По первоначальной версии, он сбыл метадон детям, хотя в Худанках этому не верят.
- Да, ходили слухи, что Андрей употребляет, но я не придавала им значения, потому что никто официально не подтверждал, - говорит экс-директор Алевтина Пономарева, которая проработала здесь тридцать один год. - Куда я могла сообщать и о чем? На всякого могут наговорить. Да, у него диагноз «гепатит С», я обращалась в администрацию. Мне объяснили, что противопоказаний к работе в детском учреждении нет.
Чиновники: "Прежнего директора уволили за нарушения образовательного процесса"
Записал Александр ЕРМАКОВ
Как преподаватель Мисник устраивал экс-директора полностью. Ребята к нему тянулись.
- Коллектив-то женский, Андрея Викторовича по-особому любили и уважали, - пояснила Алевтина Ивановна. - Мисник общался без криков и тычков.
После детской передозировки мужчину уволили из школы-интерната. Ему уже нашли замену - молодую девушку. Бывшие коллеги стоят стеной за Андрея:
- Зачем эти паразиты лазили по карманам? Мало ли, что лежит. Это личное дело каждого.
- По-вашему, таскать наркоту в школу - нормально?
- Нет, конечно, но все же... Андрей ходил на работу, выполнял обязанности, не убегал куда-то, ломок мы не наблюдали, вел себя спокойно. Может, этим метадоном он себя подкреплял, в форме держал?.
Владимир Прокопьев: "Мальчишки искали сигареты, а нашли порошок и понюхали"
Записал Александр ЕРМАКОВ
Мисника перевезли в следственный изолятор в поселке Горелово Красносельского района Петербурга. Мать Валентина Николаевна Ижутина, которая до недавнего времени работала в Худанках воспитателем, с лекарствами поехала к нему.
- В комнате для свиданий разрыдались, - пояснила корреспонденту близкая семьи. - Валя оплакивала тяжелую долю, она и так в жизни хлебнула горюшка. С Брянщины приехала с двумя детьми одинокой, без мужа. А Андрей чуть волосы на себе не рвал, каялся, понял чудовищную ошибку.
Коллеги за физкультурника горой, говорят, находил с детьми общий язык.
Двадцать первый век прошел мимо
- Мне безумно стыдно за школу, - в сердцах сказала Алевтина Пономарева. - Педагоги и воспитатели работают в плохих условиях, стараются, душу вкладывают. Из-за трех-четырех таких типов, как Стас, ужасная репутация.
Действующий педсостав Худанков тоже пеняет на малолетних оторв.
- Вот как работать? - рассуждают учителя. - В середине учебного года направили к нам десятилетнего школьника. Отец-наркоман умер, мать в бегах, осталась бабушка. Управу на внука не находит. Ребенку назначили надомное обучение, но из-за асоциального поведения «приговорили» к Худанкам. А нам разгребай. Скачет по коридору, бесится, напрыгивает на воспитанников. Обещаем укол сделать для успокоения, а он орет: «Делайте, вообще хочу сдохнуть!» Одна преподавательница девятого марта уволилась из-за него, психологически сломалась. Потому что безысходность полная.
Волонтер Гюзель Молонова: "Дети живут во "времянке" для сезонных рабочих"
Записал Александр ЕРМАКОВ
Достижения двадцать первого века, кажется, прошли мимо Худанок, деревенских детей и взрослых. В школе по-прежнему нет Интернета, ребятня на праздники просит SIM-карты.
Еще недавно педагоги через знакомых тащили из районной больницы медикаменты. Царила страшная нищета. После того как школу замкнули на комитет общего и профессионального образования Ленинградской области, хоть с питанием стало получше. С бытовой техникой и лекарствами, да и вообще с квалифицированной медицинской помощью по-прежнему туго.
Лечащий врач Владимир Прокопьев: "Больного оставили в стационаре для обследования"
Записал Александр ЕРМАКОВ
Надеялись на спонсоров. В январе прошел слух, что шефство возьмет богатая компания. Двадцатого января функционеры приехали и вручили денежный сертификат. Но оказалось, что акция разовая.
Голый энтузиазм
Из-за скудных бюджетных трат отдаленные школы и детские дома держатся, как и многое в России, на энтузиазме. Педагоги работают за гроши из-за любви к воспитанникам и принципа «Если не мы, то кто?». Выручают волонтеры - пожалуй, единственная связь между «отбросами» и обществом. Сорокатрехлетняя сотрудница благотворительного фонда «Апрель» Наталья Шмакова, например, взяла в семью четверых воспитанников школы-интерната в Худанках.
- Мы с добровольцами приезжаем на выходные, проводим дни именинника, занимаемся арт-терапией, - говорит женщина. - В Худанках чудесные дети. Никогда ничего не просят, воспитание не позволяет попрошайничать. С ними очень хорошо работают. Тот же Саша Баранов замечательно играет в настольный теннис, обычный, нормальный парень. Мы существуем исключительно на пожертвования, гранты на детей не дают. А бюджетное финансирование школ-интернатов действительно худшее.
Благотворители замахнулись на перемены в федеральном законодательстве. Написали письмо президенту, чтобы наконец-то появились в Ленинградской области малые детские дома, а ребят отпускали во временные приемные семьи.
- Даже месяц в системе сиротских учреждений влияет на ребенка страшным образом, - пояснила Шмакова. - Особенно в отдалении от Петербурга. Разница между областным и городским детдомом огромная. В Северной столице спонсор дядя Вася перейдет через дорогу и принесет деньги, а ехать за сто - триста километров ему лень. В городе дети портятся, у них нет привычки ценить то, что дают. Но я не чувствую безнадегу. Почему-то в Новосибирской области чиновники плотно работают с мамами, которые попали в катастрофическую ситуацию. Дают работу, отучают от пьянства, а не отбирают сыновей и дочек, как это сейчас принято в Ленобласти. У нас слишком легко ставят крест на детях.
ЧТО ГОВОРЯТ СПЕЦИАЛИСТЫ
- Существующая структура коррекционных учреждений восьмого вида держится на системе гипердиагностики, - считает педагог Наталья Степина, которая сложными детьми занимается двадцать лет. - Ребенку с малейшим отставанием, с поведением отклоняющимся, но далеким от патологии, а иногда и по просьбе педагогов ставят диагноз «умственная отсталость». Его отправляют в соответствующее учреждение. Диагноз практически пересмотру не подлежит, механизмов возвращения к норме не разработали и на практике не используют. Любой ребенок в коррекционном учреждении собственно коррекции не подвергается, в смысле подтягивания к норме. Напротив, всех детей выравнивают по нижней границе, то есть по самым отстающим детям. Культ грубой силы, произвола педсостава и старшеклассников, дедовщина, повальные случайные связи, воровство - приметы почти любого коррекционного интерната. «А что вы хотите, наши дети - дебилы» - почти повсеместный педагогический девиз. Трудно сохранить что-то человеческое в таких условиях. Честь и хвала детям и воспитателям, которым это удается. Но система в целом работает не на то, чтобы поднять человека, а чтобы уронить. И если система детских домов как таковых антигуманна и подлежит полному переустройству, то коррекционные интернаты должны быть первыми в этой очереди.
БЫЛ СЛУЧАЙ
«Я повела подопечного на психолого-медико-педагогическую комиссию, - написала на одном из сайтов, посвященных проблемам опекунства, женщина. - После того как со мной поговорили «специалисты», я стала бояться, что тоже умственно отсталая как минимум. Они совершенно не делают скидку на то, что детей воспитывают в учреждении. Им все равно, что дети могут не знать, как варить суп. Моего подопечного в пять лет изъяли из опустившейся семьи. Год провел в доме ребенка, потом в двух детских домах, школе. Постоянно адаптировался и, как итог, программу не освоил. Поставили «задержку психического развития», через месяц переправили на «умственную отсталость». Он приехал в школу с характеристикой: «тяга к получению знаний, любит лепить и рисовать, интересуется всем новым». Через год: «понизился интерес к учебе, его все больше интересует компания старших ребят, начал курить и бродяжничать». Это же как детей корректируют, что за год они так меняются!»
Вернуться на главную
